Рыжая осень
Наверное, это время… Никак не могу избавиться от влияния этих чисел. Всегда была слишком привязана к датам, особенно к тем, о которых никто не помнит. Почему так случается? Быть может, все объясняется гораздо проще: я просто не хочу об этом забывать. Не хочу отпускать то, что когда-то задевало до слёз, было важным, и что до сих пор больно царапает душу. Ту самую, у которой всегда есть крылья. Намокшие тяжёлые крылья… Серая тоска притаилась на моём пороге, в окно пронзительно стучаться равнодушные капли осеннего дождя… Зачем? Ведь им все равно… Да и тебе, наверное, тоже… Ты никогда не прочитаешь этих строк, да и ни к чему тебе знать о том, что творится у меня в голове. Не в сердце – там уже давно пусто… Хотя я сама не верю в то, что говорю. Если в душе одна лишь пустота, откуда тогда берутся эти суматошные мысли? А там, далеко, медленно-медленно переворачивается небо… небо над Таганаем. Почему? Я не знаю. Просто похоже… Почему я не могу смотреть тебе в глаза?.. Те, что так похожи на высокую синеву. И закрываю лицо руками, прячу белоснежные крылья под серый дорожный плащ. А в небе загорается алый закат… быть может, всё к лучшему. Нельзя греться у чужого костра, ни к чему идти туда, где тебя никто не ждёт.
Небо со звоном разбивается о серый асфальт. Все пройдет, позабудется, разлетится рыжими искрами звёзд…
Но сейчас я просто хочу тебя увидеть.
…вот и год прошёл. Всё проходит – не я ли говорила так когда-то?
…только забыла о том, что итог всему – одиночество.
Одиночество серебряной россыпи звёзд, раскинувшейся над моей головой. Это осень… Это её жёлто-рыжая грусть.
Я – рыжая осень… Мягким золотом укутываю душу, заставляя поверить в реальность происходящего… и исчезаю, оставив тебя один на один с пустотой. Неслышно ступаю по вороху золотящихся листьев, не оставляя ни памяти, ни мечты, ухожу, словно меня здесь и не было. А ты пытаешься читать строчки, разбросанные на опавших листьях… возможно, ты найдешь среди мозаики знакомых лиц и себя и, усмехнувшись, начнёшь лениво перебирать пожелтевшие листы и не заметишь того, что я — в который раз – молча стою за твоей спиной, наблюдая за каждым твоим движением. Обернись, неужели ты не слышишь меня? Ах да, я же молчу… Я ведь осень.
Желто-рыжая осень…
Обернись… Я так хочу снова заглянуть в твои глаза…
Но ты, привычно пробежавшись глазами меж строк, через несколько мгновений забудешь о том, что вырвалось из-под моих рук, сквозь белые тетрадные листы и глухую невысказанную тоску. Сквозь тетрадные листы и пепел. Пепел отгоревшего костра…
И спустя вечность, поднимая с уставшей земли рыжие письмена, ты тихо улыбнёшься, так и не вспомнив моего имени…
Слишком много осталось недосказанным… Я ещё не умею до конца выражать свои мысли, да и не каждому открою душу – там и без того гуляет холодный северный ветер, словно в пустом незапертом доме. Потому и оставляю свои послания незаконченными – вдруг когда-нибудь доведётся за ними вернуться. Листая желтые страницы, вновь увидеть среди них тебя, услышать твой голос в шуме весеннего ветра. Распахнуть окно навстречу… и снова впустить в свой дом быстрокрылых птиц с искрящимся на солнце синим опереньем. И, опустив голову на руки, засмотреться в весенний небосвод, отыскивая там новый сюжет. Рука сама потянется к карандашу, и на некогда пустом листе вдруг проступят первые неровные строчки…
Но я – осень. Жёлто-рыжая осень… И мне останется лишь горький холодный дождь, зарядивший с самого утра, сырой ветер да остывшее пламя в заброшенном очаге. Накинув на плечи старый пушистый плед, я молча подойду к распахнутому настежь окну и, прислонившись лбом к изрезанному стеклу, прошепчу лишь несколько ничего не значащих слов. А потом будет крепкий чай, чтобы вновь не уснуть, полночи разглядывая тёмный потолок. Всё как всегда. Как и прежде…
А северный ветер будет рваться в открытое окно, неся с собой ворохи воспоминаний. Каждый росчерк меж строк был написан для тебя… Ты снова скажешь, что это только слова… но знаешь ли ты, что можно писать лишь о том, что задело потаённые струны души? И нельзя уже просто забыть, отвернуться от того, что царапало до безумного стука в висках… Потому что было… потому что чувствовалось, как огонь обжигает ладони, Как соль на губах, тёмные волны в бликах заходящего солнца… Как снег, что хлопьями бился в лицо, вдруг застыл, не долетев до замёрзшей земли. И тихо струился песок в часах, плакала свеча белым воском на стол… В бархатном небе сгорали последние звёзды, а я черной кошкой кралась по неведомым тропам, вдыхая пьянящий аромат ласковой ночи.
А потом были крылья… и асфальт далеко внизу. Полёт, что уже не забыть… Взмах быстрых крыльев – когда мысли огнём проходят сквозь сердце, чтобы отразиться среди клеточек тетрадного листа. Когда карандаш не успевает за ворохом того, что еще только будет сказано… Каждая строчка – как удар клинка, острым лезвием по венам. Алый закат разливается в небесах, рыжими искрами взметнувшись к розовым облакам. Пронзительно зазвенела гитарная струна, наполняя сердце давно забытым теплом…
Отпусти меня…
Ржавые гроздья осенней рябины рвут в клочья холодную синь. Лишь бы не потеряться в мареве рваных облаков, подсвеченных легким золотым сиянием. Сиянием ранней осени, времени, когда невозможное становится возможным, а забытое – былью. Когда мечты со звоном разбиваются о каменную мостовую, потому что реально лишь то, во что веришь именно сейчас. Осень горьким октябрьским снегом заметает дорогу назад – и не прощает ошибок, рассыпаясь алыми гроздьями спелой рябины. Алые гроздья – пульс по венам. Звёзды, застывающие на щеках… Морозные узоры в предчувствии безысходности… Мы засыпаем под снегом, навсегда теряя что-то в самих себе. Не грусти, это просто осень…
Рыжая осень…
Осень… Равнодушие тех, кто смотрит в глаза.
Холод перемен… Белые перья не долетевших до весны…
На замёрзшие ладони опускается октябрьский снег…
Ищу твоё лицо в суматохе нахлынувших образов, пытаясь поймать единственно верную мысль. Но ты легко ускользаешь, унося с собой частичку моей души. В каждой строчке я оставляю себя… вот только ты по-прежнему проходишь мимо, не замедляя шага ни на мгновение. А я молчу… но ты прислушайся к тихому мурлыканью кошки, пристроившейся на твоих коленях, загляни в глаза той, что пришла в пустующий дом на самом краю утеса… Неужели ты не видишь, ведь я совсем рядом, и погаснув в одном из миров, я вспыхиваю в другом… или это моё воплощение говорит сейчас с тобой? Не важно. Разве имеют значение придуманные кем-то имена и лица? В каждом шаге, каждом неосторожном взмахе карандаша ты узнаешь меня. Только не отворачивайся слишком поспешно… пусть всё это покажется тебе ерундой, не стоящей внимания… но только не молчи. Разговор с тетрадным листом лучше полной тишины.
Хотя и с тишиной я тоже наговорилась… С синей тишиной равнодушного неба, с холодным молчанием города. Моего города, вспыхивающего по вечерам мириадами разноцветных огней…
Но лишь твоя тишина рвётся сквозь пальцы, рассыпаясь чёрными бисеринками слов. И тогда реальность с хрустом разламывается, обнажая неведомые ранее дороги, пути и просто тропинки, ведущие туда, где меня никто не ждёт. Туда, где рождаются сны о небе и вольном полете…
Полёте крылатой души…
Вот только от осени не убежать. Она вновь и вновь настигает, прячась за обрывками фраз, в который раз оставляя последнее слово за собой. И рвётся на волю, словно запертая в клетке птица.
Ведь это я – осень.
Жёлто-рыжая осень…
12-13 октября 2003