Из чего созданы девочки?

Из звонкого смеха, теплых объятий, улыбок от уха до уха. Долгих разговоров в тишине июльского вечера. Прогулок по мостовым чужих городов. Искренних писем, заметок на полях тетради. Дружбы через года.

Из тонких солнечных лучей — только тронь и рассыпется. Весеннего ветра, что бродит над крышами домов. Отражений в лужах, россыпи звезд в ладонях. Плеска далеких волн, крика чаек на горизонте.  Предвкушения чуда.

Из летящих юбок и рваных джинс, потрепанных кроссовок и каблуков — по мостовой. Браслетов на тонких запястьях, лент в волосах. Книжных историй, смайликов в инстаграме. Картинок, что мелом нарисованы на асфальте. Радости каждого дня.

Из любви созданы девочки.

К миру — не меньше.

Это было давно.

Я не помню, когда это было. Не осталось отметки в моем внутреннем календаре.

Знаю только, что в тот день падал тополиный пух, звенел горячий полдень, и шумел в кронах высоких деревьев ветер.

Мы встретились на одном из шумных перекрестков города. Долго шли по старым улицам, заблуждаясь почти всерьез. Удивлялись себе в витринах, щурились от яркого солнца. О чем-то болтали без остановки. Сидели в одном из ныне закрытых дворов на чуть покосившейся лавочке. Слушали плеер — один на двоих. Она смеялась, подпевала в такт, говорила о важном. Улыбалась, зная, что весь этот день принадлежит нам, и мир, в общем-то, тоже.

Мы больше не виделись.

Никогда.

Я не помню, как ее зовут. Не помню лица, лишь только тонкие запястья, черные провода наушников, солнце на скулах. Небо, разорванное белыми облаками. Тополиный пух под ногами, ветер среди покатых крыш. Один день из давно прожитого лета.

Сколько их было таких? Хороших, чудных, забытых? Тех, кто оставил свой след внутри? Тех, чьи имена мне сегодня не вспомнить? Эту девочку — странную, солнечную, далекую — я тоже однажды забуду. Останется лишь смутная тень сожаления о несбывшемся — там, где однажды случилось лето.

И пух тополиный на мостовой.

Послушай, март, ну сколько можно?

Мне бы солнца в окна, дорог открытых, капели в полдень. Полуночных теплых звезд над моей головой. Весеннего ветра, что приносит запахи далеких стран — чуточку полыни, корицы, неизменно — моря. Звенящих трамваев, линии рельс на горизонте.

Мне бы отражаться в лужах моего города. Топать по мостовым, стучать каблуками. Находить в карманах полосатые камушки с далекого побережья. Вытряхивать песок из кроссовок. Прятать на дне рюкзака забытое лето.

Мне бы жить километрами, уходить на закат, возвращаться домой.

Послушай, март, давай сбываться?

Давай переменим ветер, пока есть ты в календаре.

До свидания, февраль.

До весны осталось 12 часов. Посиди со мной, пока не закончится твое время. Не торопись — ты успеешь еще пройтись по влюбленному в тебя городу. Отразиться в прозрачных лужах, подернутых хрупкой завесой льда. Затеряться среди прохожих, запутать свои следы на мелком крошеве позавчерашнего снега. Спрыгнуть с подножки трамвая, что идет в депо. И до самой полуночи идти по затихшему городу на встречу с мартом.

Ты был мне солнечным, звонким, ветреным. Невыносимым в своем желании удивить меня. Оставайся здесь, в моей внутренней темноте, пока не закончится твое время. Я расскажу тебе сказку о лете. Провожу тебя туда, где отгорает закат, и травы по пояс, и горят костры, и падают звезды — в самую полночь. Там под босыми ногами горячий песок, звенят браслеты, шумит прибой, и нет никакой зимы, и не было никогда.

До свидания, февраль.

Возвращайся.

Новый год проснулся. Стоило только лиловым всполохам позднего рассвета коснуться линии горизонта, как он вышел из дома. Потянулся, выгибая спинку. Мягкими лапами ступил на прошлогодний снег. Неслышно пробежался вокруг елки, оставляя следы. Запрыгнул на горку, не решаясь скатиться вниз. Спустился по ступенькам, заметая следы хвостом. Вернулся домой — туда, где тепло, и пахнет корицей. Свернулся в клубочек, пряча пушистые лапы и любопытный нос. Ушел смотреть сны по ту сторону дня.

Новый год спит, и от его мурчания рождаются сказки. Загораются в небе новые звезды, бегут по чужим орбитам иные миры. Появляются морозные узоры на стеклах — отблески недосмотренных снов. Путаются дни и годы в паутине реальности. Рождается новый день.

Первый день года.

В прошлой жизни я была итальянкой: так мне подсказывает сердце. Носила яркие рубашки с закатанными до локтей рукавами. Каждый день шла пешком вдоль берега моря. Готовила самую вкусную пиццу. Рисовала карандашом в блокноте. Звенела браслетами на тонких запястьях. Танцевала под незнакомую музыку. Говорила на языке южных морей и горячих ветров. Она до сих пор мне снится — легкая, тонкая. Там, во сне, она улыбается, и будто бы нет между нами прожитых жизней.

В этой реальности я люблю пиццу, пасту, мороженое. Мечтаю уехать к теплому южному морю — сегодня, всегда. Танцую во сне, брожу по чужим городам. Рисую сказки буквами в блокноте. И ничего о себе прошлой не помню.

Где-то там далеко-далеко, где день встречается с ночью, и никогда не гаснут звезды в сумрачном небе, живут забытые игрушки.

Вот Барсук, что жил в моем доме вечность тому назад. Зверь с голубой шерсткой, подаренный на какой-то праздник. Я не помню того, кто мне принес это забавное существо. Я лишь точно знаю: у Барсука был брат Медведь, и вместе они колесили по комнатам — не то играя в бродячий цирк, не то притворяясь странниками. Мишка пропал первым. Барсука я таскала с собой в детский сад, и взяла бы в школу, но меховой зверь не влез в портфель. И я до сих пор помню, как он ждал меня дома — каждый день. Быть может, смотрел в окно или же прятался в темноте детской, но неизменно радовался моему возвращению.

Вот кукла Настя, а может, Алиса или Алёна. Детская память не сохранила деталей. Я лишь вижу там, в моей внутренней темноте, как захожу в комнату, а она ждет меня. Огромная, как мне тогда казалось, нереально красивая голубоглазая кукла в шикарном платье — мечта любой девочки нашего двора. Будь моя воля — не расставалась бы с ней ни на миг. Но нас снова и снова разлучали воспитатели детского сада, и мне так хотелось домой — к ней. И почему-то к бабушке — иногда.

Вот пять машинок дружно выстроились в ряд. Мне — той, что не хотела быть девочкой — казалось, что нет ничего круче этого автопарка. Они катались по скользкому линолеуму наперегонки, и я неслась вслед за ними. Кошки, черепахи и домашние рыбки были в ужасе. Я была счастлива. Моим любимцем был №4 — он обгонял прочих на поворотах. А №2 я подарила одному мальчику, что лежал в больнице. Мне было безумно жаль расставаться с машинкой, но я совсем недавно выписалась из тех же стен, и хорошо помнила, как оно там — пусто, темно, сыро и невероятно скучно.

Мне хочется думать, что все потерянные и забытые игрушки из детства обрели свой дом. Встретились там, по ту сторону снов, в сумеречной стране, где никогда не гаснут звезды. Быть может, они тоже помнят меня? Я бы написала своему Барсуку, кукле Насте (а может, Алёне?), но к тем далеким берегам не носят письма, и даже отважные почтовые улитки не доползают.

Только и остается, что не забывать.

Бережно хранить на жестком диске души лучшие воспоминания детства.

Детство — это когда тебя еще не расколдовали.

Ты принцесса, у тебя на ногах туфельки, и корона в волосах. И кому какое дело, что в зеркале отражается лохматая девочка в разноцветных носочках, да и корона, если по правде, сделана из картона. Но платье кружится, и под пальцами — искры, и в карманах звезды, и больше ничего не имеет значения.

Детство — это когда ты можешь все и чуточку больше.

Забраться на дракона, помахать рукой бабушке и улететь к мирам далеким и неизведанным. Вести за собой армию сквозь хаос и тьму (и кому какое дело, что ты девочка в разноцветных носочках?). Бегать наперегонки с солнцем. Встречать рассветы, сидя у окна. Представлять, как однажды на подоконник запрыгнет кошка с чудным полумесяцем на лбу и заговорит человеческим голосом.

Детство — это когда правила устанавливаешь ты.

Ты решаешь, сколько монет в твоем кармане. Ты выбираешь, печь на ужин для кукол пироги или ограничиться чашечкой чая. Весь твой мир прячется в домике под столом. И даже если ты не вмещаешься в хижину отважного вождя, и разноцветные носочки торчат из-под накинутого одеяла, всегда можно вообразить себя великаном. Ну чем ты хуже дяди Степы, правда ведь?

Детство — это когда твой принц еще не пришел за тобой.

И пусть он гуляет там подольше, ладно? Не заскучает, наверное, в компании с конем. А у тебя есть книга, плед, конфеты под подушкой и ручной дракон. Не время расколдовываться, сбрасывать старую шкурку, забывать настоящее волшебство. Не время менять разноцветные носочки на замшевые туфельки, даже если они и впору. Даже если только тебе одной и подходят.

Дорогой реальный мир, подожди еще?

Мы с драконом еще не летали к звездам.

А что, если бы в Челябинск пришло море?

Вы только представьте, там, где сейчас трамвайные рельсы убегают на вокзал встречать поезда, раскинулось бы синее полотно соленой воды — до самого края неба?

Памятник дедушке Ленину, конечно бы, затопило. Не осталось бы ничего от знакомой с детства площади — той самой, где каждый май расцветают парады, и мальчики в форме дружно топают по вымытым до блеска улицам. Драмтеатр прижался бы поближе к филармонии, и по вечерам артисты ходили бы друг к другу в гости — на чашку чая. А там, где сегодня гудят поезда, скучая по дальним городам, сверкали под солнцем белоснежные яхты.

Вы только представьте: вместо серых заводских труб — алые паруса на горизонте. Крики беспечных чаек, плеск волн, радуга над головой. Горячий песок под ногами. Бесконечное лето от апреля до октября. Тропинки, ведущие к пляжу. И лучшая подборка закатов на набережной.

Стоило бы тогда уезжать отсюда?

..но что, если бы море оказалось вдруг северным и холодным?..

Хороший месяц начался — котябрь.

Время спелых яблок и сладкого винограда, горячего чая и пирога (только что из духовки). Дни, когда можно никуда не спешить и просто так — без повода — бродить по парку, шурша рыжими листьями. Время долгожданных встреч и уютных разговоров в темноте комнаты.

Все, что может предложить котябрь, прячется не в буквах, но в сердце.

Такое сегодня время.