Не важно, верите ли вы в цивилизацию кошек, которая рано или поздно захватит мир ^^ Просто представьте рай мизантропа: вокруг ни одного человека. Только кошки и никого, кроме кошек (людям с аллергией на хвостатых пушистиков рекомендуется пропустить этот пост). Хвостатые и ушастые повсюду: рыжие и белые, серые и черные, пушистые и не очень, смешные и грациозные. Рыжие считаются самыми красивыми, трехцветные, говорят, приносят счастье, от беленьких без ума половина котов. В этом сезоне модно быть лысым, и молодёжь словно с ума сошла. Парикмахерские переполнены, родители в панике, старики ругаются и фырчат вслед. Жизнь кипит: утром раздается звонок будильника, коты и кошки потягиваются на своих лежанках, умываются, не выползая из-под одеяла, жарят колбасу на завтрак, запивая подогретым молоком, читают свежую прессу (дорогая, а где утренний “Котовестник”?) Мамы-кошки будят своих котят, приводят шерстку в порядок (мама, я не хочу умываться!), запихивают в непослушных деток завтрак. И бегом-бегом, поздороваться с соседями на площадке, отвести младшего в котосад, старшего в кружок художественной точки когтей, завести машину, постоять в пробках (что там эта пушистая перед поворотом тормозит?!). И не опоздать на работу, не то лишишься премии. Начальник — ну настоящий зверь! Словом, обычная жизнь обычных кошек – все, как у людей.

Кошки бывают разные. Серых – хоть пруд пруди, полосатых тоже немерено. Натуральные белые встречаются редко… впрочем, сейчас в каждом магазине можно краску найти. Рыжие, говорят, самые вредные и ленивые, так ли это – никто пока не доказал, а сами рыжие лишь возмущенно мявкают и дергают хвостом. А вот черных не любят – так уж сложилось. Одни говорят, что от черных котов и кошек все проблемы, и если бы их не было, в обществе было бы куда как спокойнее. Другие считают, что черные – это просто-напросто больные серые, и к ним нужно относиться снисходительно, как к любым больным котам (и лечить, конечно, а вы как думали?). Третьи вообще утверждают, что черных не существует, это не то разновидность темно-серого, не то вообще дань моде (эта современная молодежь!.. нет, мы такими не были!..) Но вот беда – кошки, как известно, плохо различают цвета, и отличить вот так сразу черного котенка от темно-серого им не под силу. А котята еще и линяют, так что сразу не разберешь…. да и кто рискнет мамочку расстраивать, даже если что-то заподозрит? Кошка, недавно родившая котят – самый страшный зверь, к ней даже собственный муж подойти боится, предпочитая проводить время с друзьями за рюмочкой валерьянки.

Так и растут котята все вместе (ведь как известно, у кошек редко бывает меньше трех котят) – рыжие, серые, черные. А потом наступает тот самый день, когда подросток приходит к родителям и говорит: “Мама и папа, я должен вам кое-что сказать. Я черный.” Как он это выяснил, почему решил, что он черный – не известно, ведь каждый котенок уникален и проходит свой собственный путь взросления. Папа кричит и бегает по комнате, мама охает и пьет успокоительные.

Что будет дальше – никто не знает. Одни родители плачут и жалуются родственникам (те утешают, в глубине души радуясь, что такое случилось не с ними). Другие ставят ультиматум (или ты немедленно выбрасываешь из головы эту дурь, или ты нам больше не сын). Третьи просто тащат сопротивляющегося котенка к специалисту по черным котам (доктор, ну что с ним такое?.. ведь никто в нашей семье не был черным!..) Так-так, отвечает доктор, а вы знаете, что…

Дальнейшее развитие событий зависит от того, какой теории придерживается специалист в белом халате (а так же от его фантазии и заплаченных денег). Есть версия, что черные коты и кошки рождаются в каждой 50-й семье, и это ни что иное, как вариант нормы. Кто-то не верит генетикам и говорит, что черные — исключительно результат неправильного воспитания, а так же психологической травмы, полученной в раннем детстве. В “Котовестнике” за октябрь писали, что если кошка во время беременности слишком много ела форели, то 10% ее котят родятся черными. На популярном сайте “Кот.ру” не утихают споры: а может, на самом деле мы все черные в той или иной степени?.. Ведь черный – это лишь крайняя степень серого, а значит, так или иначе почти в каждом коте и кошке есть что-то такое. И тогда выходит, что быть черным – это не отклонение, а вот белым – как раз-таки ненормально (потому как их меньшинство)

Есть доктора, которые не верят никому и говорят, что черные коты – всего лишь дань моде. Черных котов не бывает, это подростковый максимализм, неправильное восприятие мира и далее по тексту. Но что же делать бедным родителям?.. Им нет дела до споров ученых котов, у них ребенок – черный, и это трагедия!.. Ведь теперь на них будут коситься соседи, родственники шептаться по углам (бабушка Мурка только и ждала повода. чтобы посплетничать, кошка старая!) и вообще хоть беги на край света! Их котенок никогда не станет хорошим котом, ничего не добьется в жизни и будет несчастен. У них не будет внуков, ведь у двух черных котов не бывает детей, а с котами и кошками других цветов их малыш не желает иметь дела. А еще рассказывают, что тот, кто посмотрит на черного кота, сам станет черным… и где только их котенок успел насмотреться на всякую пакость?

Справедливости ради стоит отметить, что среди родителей встречаются весьма спокойные личности. Мой котенок черный? – говорят они. – И что с того? Он все равно мой самый любимый ребенок!

А мир меж тем меняется. В газетах все чаще пишут о новых черных котах и кошек. В Котонете появились сайты, посвященные черным и серо-полосатым, на улицах больших городов то и дело проходят шествия “Равные права всем, независимо от цвета шерсти!”. Старики по-прежнему фырчат и шипят, мамы вздыхают, папы ругаются, подростки на волне моды красятся в черный. В обществе появляются всяческие шаманы и гуру, которые предлагают вылечить котенка за один сеанс (на повторное посещение – скидка 10%). То и дело появляются публикации в научных журналах о том, что наконец-то найден ген, отвечающий за черный окрас у котят, и если мы научимся распознавать его внутриутробно… ой, что тогда будет! Министры и прочие коты в галстуках издают закон за законом, молодые артисты небрежно так заявляют журналистам: “Да, я черный… а что тут такого?” – и толпы кошечек-поклонниц тут же кричат: “И мы, и мы тоже!” А спустя несколько лет одни звезды сменяют других, и в этом сезоне, говорят, в моде не черные, а лысые (помните, в “Звездном молоке” писали?). Котята вырастают, меняются интересы и приоритеты. Кто-то принимает себя черным до кончика хвоста, кто-то смотрит в зеркало и осознает: “Я все-таки серый” и уходит к рыжей кошечке из дома напротив.

А между тем черные коты и кошки находят себе подобных, слушают свою музыку и живут своей непостижимой жизнью черных котов. И скажите мне, рыжие и серые, полосатые и трехцветные, пушистые и не очень, какое вам дело до того, какого окраса ваш собеседник?.. Такой же, как вы – ушастый, хвостатый, четырехлапый, любит парное молоко, точит когти об косяк и не может пройти мимо шуршащего фантика?

А может, дело все-таки не в черных котах?..

15.02.2013

Говорят, сказки сейчас не в моде.

Говорят, надо писать о важном. Серьезном и значимом, собирая лайки и комментарии. Поднимать сложные темы, обсуждать самые актуальные вопросы. Цеплять за живое, провоцировать на разговор. Изредка разводить холивар, чтобы зрители не скучали. Обрывать мысль на самом интересном, обещая продолжение по ссылке. Чем не способ привлечь на свою страничку как можно больше людей — хороших и разных?

И я могла бы говорить вслух. Обсуждать, скажем, роды в бурных водах Амазонки, психологию личностного роста в свинг-парах или делиться рецептом приготовления мегаэкологичной штуки под соусом из кедровых орехов, собранных в полнолуние. Обучать основам выживания на альфа Центавра, проводить марафоны в поддержку розовых слонов, устраивать виртуальные встречи любителей спаржи и чечевицы. Выдавать по одному полезному посту в будни и бонусом в выходные. Вести блог по всем правилам, отслеживая часы выкладки постов.

Вот только зачем, если больше всего на свете я люблю писать сказки? И пока остывает чай, я буду заплетать буквы в слова, и выводить строчку за строчкой, и вырисовывать мир на белом нелинованном полотне. Шаг за шагом, сказку за сказкой — создавать свою историю.

Разве можно заставить Вселенную внутри замолчать?

Моя собственная темнота громко мурчит, обернувшись хвостом. Дергает ухом в ответ на невольную ласку. Щурится от солнца, что заглядывает в окно. царапается острыми коготками, бередит душу.

Моя уютная темнота прячется под сердцем — там, где стучит кровь, ровно 85 ударов в минуту и ни мгновением больше. Мотает в клубок тугие канаты-нервы, прячет в лапах. Перебирает мои сны, цепляя коготками тонкие нити несбывшегося, и еще больше запутывает мои-чужие судьбы.

Я выпускаю свою темноту в город, когда над каменными мостовыми восходит луна, отражаясь в темных водах безымянной реки. Моя темнота довольно урчит, выгибает спинку, уходит, не оставляя следов. Я остаюсь — с пустотой внутри, с дырой в сердце.

Моя персональная темнота всегда возвращается на рассвете — дня или жизни. Мурлычет подобранный на дорогах сказки, вслух шепчет о том, что все еще не сбылось. Вытесняет пустоту из моего сердца, занимает положенное место, оборачивается хвостом.

Я просыпаюсь от солнца, что рвется в мое окно сквозь плотно закрытые шторы.

Достаю блокнот.

Оставляю мелкие следы-буковки в плену серых клеточек-стен.

Хей, сова, залетай уже в окно — видишь, для тебя приоткрыла, жду.

Вечность тому как.

Где ж носило тебя, сова, столько проклятых лет? Где была ты, пернатая вестница, почему не явилась раньше? Что ты смотришь на меня своими круглыми глазами?

Потерялась, говорит. Заблудилась, рассказывает. Ветром унесло в далекие края, в неведомые города, к самому синему морю, что отражает небо, полное звезд.

Ладно уж, чего там, говорю. Принесла?

И сова кивает, и протягивает мне письмо.

Смятый потрепанный конверт из Хогвартса.

Глупая ты сова, где тебя носило столько лет?

Вечность.

Где ты была раньше, когда я просыпалась по утрам и шла через темный двор — до угла направо, по заснеженной тропинке, до ворот школы. Когда отчаянно зевала на уроках, вырисовывая на полях тетрадей смешные рожицы. Когда тайком читала по ночам книги, перелистывая страницы в тишине комнаты. Когда замирала в предвкушении у окна, высматривала в небе твой силуэт… Не родственница ли ты, случаем, той сове Уизли, что не в силах была отыскать адресата, будь тот даже у нее под носом?

Молчишь, глупая птица.

Что мне твое письмо за два дня до диплома?

Она вышла из дома, когда в город пришла зима.

Осторожно перешагнула порог, трогая лапой мягкий пушистый снег. Недоверчиво принюхалась, пытаясь уловить в воздухе привычные запахи ржавого октября. Раздраженно дернула ухом, осознавая: ей это не снится. Вот уж что-что, но отличать сны от яви она научилась еще в далеком котенчестве. Мудрая ли наука, когда ты сама — не то сон, не то наваждение, смутное воспоминание о былом могуществе, чудное существо о четырех лапах, что оставляют сейчас следы на снегу?

Она точно знала: нужно сделать шаг, за ним другой, и еще несчетное множество таких маленьких шагов — от крыльца до калитки и далее по заснеженным мостовым города. Тихо, бесшумно, оставляя за спиной ровную цепочку следов. Не сбиться со счета, не смазать рисунок пушистым хвостом. Не почесать за ухом, хотя так хочется. Не отвлекаться на снежинки, что щекочут нос.

Кошка вздохнула, брезгливо отряхнула лапы и сделала шаг.

Другой.

А по следам маленькой черной кошки шла зима. Смеялась, звенящим серебром рассыпаясь по мостовым старого города. Отражалась в окнам, разрисовывая стекла морозным узором. Сковывала льдом вчерашние лужи, прятала осень под белым пушистым пледом. И мурчала себе под нос тихую песню без слов.

Ведь мало кто знает, что зима — это тоже кошка, и идет она по следам собственных сновидений.

Шаг.

Другой.

Жила-была сказка, которая очень хотела быть рассказанной.

Сказка мечтала, что однажды ее расскажут рыжеволосой девочке: две косички, смешная челка, веснушки на лице. Девочке с глазами зелеными, что сидит на берегу теплого южного моря бросает в воду серые камушки — один, другой, и вот этот полосатый — тоже. Той, что бутерброды ест исключительно колбасой вниз, как завещал герой известного мультика, загадывает желания на падающие звезды и искренне верит в то, что каждую ночь солнце прячется на дне морском среди рыб и русалок.

Никто не знал, почему сказка решила быть рассказанной именно этой девочке. Быть может, рыжее создание с глазами зелеными просто приснилось той, что не видит иных снов, кроме как росчерка букв на желтой, слегка помятой от времени бумаге. А может, просто кто-то однажды нашептал сказке на ушко, что сбываться нужно у тех, кто в тебя верит — и как знать, не был ли это ангел-хранитель той, что бросает камушки в теплую соленую воду?

И пока сказка бродит по свету в поисках своей девочки — рыжей, смешной, веснушчатой — в каждом из оставленных за спиной миров случается маленькое чудо. Но с каждым чудом теряются буквы, рассыпаются строчки, и все меньше волшебства остается среди пожелтевших листов старого блокнота. Сказка не сдается: она точно знает, для кого была написана, и нет у нее иного пути, кроме как вперед.

Босиком по песку, оставляя следы у самой кромки прибоя.

Когда-то давным-давно в самой большой пещере собрались все мужчины племени на совет. Говорил, как всегда, вождь — призывал на войну. На соседней поляне, говорит, трава зеленее и девушки краше, и звери бродят неведомые. Мальчишки кричали, хватали копья (или что у них там было много-много веков назад?), носились по поляне — хвастались. Смотри, кричит один, у меня шкура пробита в трех местах бивнями большого зверя, я уже два раза на охоту ходил, а ты? А у меня копье новое — отец подарил, вот! И смеются — молодые, довольные, злые. Им все можно сегодня. Мама, кричит самый маленький, отпусти меня на войну, я с братом пойду, тоже буду копьем махать и все девочки на поляне будут мне улыбаться.

Горе ж ты мое, привычно вздыхает женщина, все вы на войну рветесь, вам бы хорошей драки, девушек да сока тех ягод, от которых голова кругом до утра. А строить кто будет? Детей учить? Землю пахать? Колесо открывать пора, клубни в лесу выкапывать да на солнце высаживать, письменность изобретать, песни петь у костра на зависть потомкам — кто будет? Кто будет писать длинные красивые сказки о невероятных чудесах, если вы все на войну уйдете?

Мама, говорит мальчик, да что ты, я же мужчина, мне бы зверя лесного завалить — ух! — и Рыжего побить в Хорошую Ночь, пусть он знает, что я — лучший.

Когда-то вечность спустя немолодой уже мужчина в хитоне выступит на площади с речью. Слушайте меня, граждане, скажет он, у соседа справа пастбища такие, что взглядом не охватить, птице за день не пролететь. У соседа урожай два раза в год, а дочери его, говорят, самые красивые на этом краю земли. Если не мы, так соседи слева прибегут, все отберут и к нам придут воевать. Не мы ли величайшие воины этой земли? Нам ли уступать? Да, кричат мальчишки, да, мы с тобой, мы можем! Смотри, хватается один, у меня шлем такой, что просто не описать, и сандалии новые — как раз на войну, а у тебя что? А у меня пять братьев, один здоровее другого, мы как все вместе нападем — мокрого места не останется. И маленький подрастает, тоже на войну просится.

Дети-дети, шепчет старуха, мальчишки вы еще, маленькие совсем. Вам бы бегать по чужим полям, шлемами на солнце сверкать, мечами размахивать — и ничего-то больше не хочется вам. А города кто будет строить? Овец разводить? Летописи писать кто будет, я вас спрашиваю? Думаешь, раз меч в руки взял — значит, смысл в жизни нашел? А дальше-то что будет, мальчик, после твоей войны? Ведь если все только драться будут, некуда будет возвращаться таким, как ты.

Где-то далеко-далеко совсем юный рыцарь собирается в свой первый крестовый поход. Мама, кричит он, мама, сестренка, посмотрите на меня! У меня конь лучший во всей округе, у меня доспехи хоть и старые, но добротные — об отце память. Рыцарь смеется, машет рукой девушкам, представляет, как он вернется, весь сверкающий, с богатыми дарами, со шрамами — как же без них, мужчине не подобает без боевых шрамов. И Грааль принесет — именно он и никто другой, как же иначе? И посвятит свою победу, скажем, вон той рыженькой… или тёмненькой?.. Впрочем, он потом решит, ни к чему сейчас о девушках думать.

Смешные они, эти мальчишки, говорит сестра, все только о драках да о походах думают. И этот тоже собрался, чтобы не хуже других быть, чтобы всем доказать, что он мужчина и воин, как будто без драки не видно, кто есть кто. Маленькие же они совсем, мама, им бы жить и жить, влюбляться в девушек, строить мосты, открывать новые страны. Когда уже придет тот рыцарь, что проведет нам водопровод?! Девушка тихо вздыхает, убирает за ухо выбившийся локон и выбегает во двор — брата в поход провожать

И целую вечность уже мальчишки хватаются за копье, меч или пистолет перехватывают поудобнее — и машут руками, стреляют, или просто бросают камни в окна учительской. Я лучший, кричит очередной, я, я! Посмотри, у меня бицепсы круче твоих, я могу одним ударом расколоть вон ту штуку, у меня джинсы новые — видишь, фирма! Все девчонки во дворе мои, а ты чего до сих пор без девушки?

Целую вечность женщины смотрят на них — молодых и не очень, красивых и совсем обычных, таких разных мальчишек (и не важно, сколько им лет, десять или все семьдесят). Ну кто же, не отстают они, кто же будет торговать, водить корабли, открывать новые химические элементы, учить древние языки, строить ракеты, покорять космос?

Но мальчишки не меняются, и вот очередной кричит:

— Смотри, как я умею!

И делает сальто через голову.

16.04.2012